Узелки

Я даже почувствовал, что вдыхаю темноту. Я потерялся в этой сплошной тьме… Исчезли мои руки и ноги. Я пошевелил пальцами свободной от фонарика руки. Они шевелились где-то далеко во тьме. Я утратил границы собственного тела…

Я узнал, что кино может быть таким – приносящим горе и слёзы… И музыка может мучительно разрывать сердце… А значит, есть такие же болезненные книги… Они без картинок, они толстые и несчастные… Эти книги, эту музыку, это кино читают, слушают, смотрят взрослые. Значит, и мне предстоит… Какой ужас!

искусство может нанести более болезненные душевные раны, чем реальная жизнь.

На всех смотрю я. Мне нетрудно. Я же помню, как сам искал взглядов. И пусть не все, все, все, а хотя бы мой взгляд… Не жалко! Наоборот.

И тогда я сделал значительный жизненный вывод из произошедшего… Прекрасно помню, как понуро шёл за мамой к палаткам и думал… Думал и понял на всю жизнь: взрослеть невыгодно.

космос. Я очутился в космосе. В самой его середине. Тогда же и моё одиночество стало абсолютным. Оно стало космическим сиротством. Таким, что я не смог бы выразить его словами.

Я был готов, но тётя произнесла хрестоматийную фразу взрослых людей: «В следующий раз».

Воспоминание о темноте может быть нетерпимо ярким.