Филипп Соллерс

Будем ли мы иронизировать над институтом брака, который с древнейших времен был призван обезопасить для людей сексуальность, или эстетизировать жизнь вдвоем? Или узаконивать условности?

Этот брак действительно был заключен в мэрии; он длится и по сей день, безусловный и живой, потому что всегда подчинялся лишь собственному закону: беспрестанная подстройка, любовная и осознанная, питаемая двумя взаимными и беспрекословными свободами.

Остановимся на этом: впереди — не шокирующие факты о жизни и творчестве двух главных персонажей, но исследование двух путей, которые сходятся, расходятся и дополняют друг друга, очерчивая пространство, конкретное, бесценное место, коим является ИХ брак.

Непрестанно принимаемый, сооружаемый, разрушаемый, восстанавливаемый с того момента, как они ощутили необходимость в СОВМЕСТНОЙ ЖИЗНИ

Живое, словно организм, место, где целые пласты в каждом из супругов одновременно исчезают — убитые или покончившие с собой во имя свободы одного из них, и оживают в непредсказуемых, поразительных, стыдливых проявлениях в ходе непрекращающегося повторения.

Они напоминают об этом сосуществовании — сначала вдвоем, затем втроем, с сыном Давидом, рождение которого расширило уязвимое пространство брака.

брак имеет лишь один возможный смысл — сингулярный.

Нет, брак двух сингулярностей опирается не столько на закон, который лежит в его основе, сколько на глубокую убежденность, которую не поколеблют ни радости, ни горести, коим нет числа, — убежденность в том, что «это то место, где нужно быть».