Микита Франко

Вообще, фразой «я не понимаю, что происходит» можно ёмко описать всю мою жизнь в роли первоклассника.

— Есть более простые способы этого избежать, — сказал он. И, хитро улыбнувшись, заговорщицки проговорил: — Для этого надо просто тусоваться с врачами.

— Можешь ответить ему, чтобы он перестал вымещать свои комплексы, связанные с навязчивой мужской гендерной социализацией, на таком хорошем человеке, как ты.

Я поморгал:

— Что?

— Просто скажи, что он тупой! —

— Я устал от этого проклятого русского выбора: между насилием и насилием. Здесь даже дети только и могут, что выбирать себе палачей

— А я соврал, — легкомысленно признался он. — Но я не один такой.

Оказывается, можно дожить до шестидесяти лет, но все равно не стать умным. Раньше я думал, что ум пропорционален возрасту, а теперь понимаю, что это две практически не зависящие друг от друга величины.

До той минуты мы жили будто бы в попытках удержать какой-то скелет в шкафу. Этот скелет постоянно вываливался, мы подпирали дверцу стулом, но вот… Он все равно выпал. Весь такой страшный, неприглядный, убогий. Прямо как правда

Никто не будет готовить жирную пищу, если знает, что в гости придет человек с болезнью желудка. Никто не поставит цветы на стол, если среди гостей аллергик. Твое обсессивно-компульсивное расстройство так же значимо, как и любая другая болезнь, и неважно, физическая она или ментальная. То, что ты испытываешь, — не шутка, не блажь и не каприз, и не позволяй никому убеждать тебя в обратном. Ты не должен за это оправдываться. Тебе плохо, и если тебе нужна чертова пластиковая тарелка и ты об этом предупреждал, тебе обязаны ее принести, а если нет, то делай выводы и больше не ходи в гости к таким людям.

Но когда я прошел на кухню, то увидел, как она накладывает макароны в одноразовые тарелки — для меня и для Биби.

размышлял над главным детским вопросом: зареветь или не зареветь