Ольга Исаева

ока что-то не названо, его не существует. А ведь мозгу нужно, чтобы оно существовало,

Скорей, скорей! Пусть пастырь скажет
Вам назиданье — и навеки свяжет
Узлом духовным руки и сердца...

Русская классика поражает, и если ты читаешь ее в молодости, кажется, что тебе ничего похожего не написать. Вот почему нельзя ее не читать — она открывает иные горизонты... Я пишу ради языка и еще — ради сюжета

Драматург либо принципиально модернизирует текст и весь уходит в принцип, либо помимо воли производит водянистые, шекспирообразные вирши

Остроумцы имитируют все подряд, движимые нехитрой смесью эстетского любопытства, ностальгии и глумливой тяги к разрушению, — быть чем угодно, но не собой, не здесь и не сейчас.

Чтение русских писателей многое сообщает о том, что такое роман. Русская классика поражает, и если ты читаешь ее в молодости, кажется, что тебе ничего похожего не написать. Вот почему нельзя ее не читать — она открывает иные горизонты... Я пишу ради языка и еще — ради сюжета.
А. С. Байетт

Лишь немногие знают, на что способны. Остальные боятся знать, боятся, что обстоятельства заставят узнать себя. Так не лучше ли — он вскинул ладонь, белым вспыхнули распяленные, напряженные пальцы, — не лучше ли осмелиться? Узнать себя и послужить добру

Он вспомнил Йейтса [48]:
Робеют лучшие, а худшие полны
И ярости, и силы

строумцы имитируют все подряд, движимые нехитрой смесью эстетского любопытства, ностальгии и глумливой тяги к разрушению, — быть чем угодно, но не собой, не здесь и не сейчас. Эти псевдосолдатики — отрицали они войну или втайне желали ее? Или они сами не знали? А может, это был продуманный «художественный манифест» на тему прикрытого и неприкрытого человека?

У маленького, щуплого Билла лицо, ладони и ступни были длинные, словно он был задуман крупным.