Хорхе Каррион

Для стран, куда цифровизация пришла в виде «большой тройки» – Google, Facebook, Amazon, – влияние этого технологического гигантского супермаркета – абсолютное зло, уничтожающее разнообразие книжной оффлайн среды с ее маленькими книжными лавками, семейными издательскими домами и прочими устойчивыми формами книжной жизни, уцелевшими в бурном прошлом веке.

Я не могу представить себе, чтобы в моей библиотеке были книги, в которых нельзя подчеркивать. Или загибать уголки страниц. Нельзя давать почитать. Складывать в стопку. Носить на лекции. Читать в метро или в кафе. Или даже терять. Для меня это и есть библиофилия – критическая и разделенная любовь к книгам, к их истории и к их историям, к их языку, к их способности к интеллектуальному, психологическому, моральному и духовному проникновению.

Кажущаяся уникальность личности – не более чем многогранная комбинация вариантов, позаимствованных нами извне.

Занимателен тот факт, что надгробие Хорхе Луиса Борхеса на «Кладбище Королей» в Женеве, увенчанное надписью на староанглийском, расположенное в тени одинокого дерева, цветущего раз в два года, соседствует с могилой проститутки.

В прямоугольнике, который с 1986 года обрамляет преданное земле тело Борхеса, вовсю растет трава. Здесь нет ни записок, ни цветов, ни прочих мелочей, оставленных почитателями, как, например, на парижской могиле Хулио Кортасара. Зато розы, принесенные в дар похороненной по соседству писательнице, художнице и проститутке Гризелидис Реаль (1929–2005), совсем свежие.

по наследству порой передаются не только фамилии, но и судьбы