Мария Зоркая

когда мы пытаемся вырваться из плена красоты — как природоведы-­любители, например, орнитологи, которые собираются в поездку группами, штудируют книги и ради природы отправляются в далекие страны, — нами движут культурные мотивировки: мы стремимся к упорядоченному наблюдению и переживанию чего-­то особенного, мы коллекционируем виды птиц, пытаясь оживить наше зеленое «я», деформированное цивилизацией.

И убедился в том, что в действительности мы не видим и не рассматриваем птиц. И, конечно, мы их не касаемся. Мы вполне удовлетворены тем, что их вспоминаем.

А ведь сущность отношений «человек–животное» состоит в диалектике касания: погладить, пощекотать, почесать, подоить, а также — забить, ощипать, выпотрошить, разделать. Участие и уничтожение существуют рядом, это две стороны одной медали.

Только так животное оказывается в сфере чувств человека, а тем самым в его биографии, то есть становится частью его жизни. Только тогда человек готов сделать хоть что-­то ради животного, когда обращается к нему на «ты» и является его другом.

Живут они «где-­то там» на вольной природе, цивилизация их терпит, а биологи инвентаризируют. Для большинства людей непосредственный контакт с диким животным — табу, если только они не включаются в жестко отрегулированную систему охоты и рыболовства, впрочем, постепенно переродившуюся в романтически возвышенную борьбу с вредителями. Природа нам более не принадлежит!

Основная проблема состоит в том, что современная наука (и, соответственно, педагогика) систематически отрицает ценность видимого, увиденного. Согласно современной науке, мир, воспринимаемый чувствами, второстепенен по отношению к скрытым структурам этого же мира. «Идеология невидимого»

Следствием становятся утраченная открытость по отношению к любым явлениям, потеря живых чувств и чувствительности вообще. Мир, подлежащий наблюдению, обесценивается в сравнении с невидимым миром молекул и ферментов, в сравнении с составляющими его структурами.

Каждый час, проведенный перед компьютерным монитором, есть час, проведенный не на свежем воздухе.

освоение природы во многом предполагает вольность, даже анархию. Для детей природа — это контрпроект, адресованный школе и родителям. Животные — это посланники другого, свободного мира. Установление связи с ними — это попытка подышать чистым воздухом.

Впрочем, при ближайшем рассмотрении подобное проявление интереса к природе оказывается проявлением интереса к самим себе. Компенсация недостаточности в современном восприятии природы не преодолевает, а лишь углубляет разрыв между людьми и животными. Она отодвигает природу на расстояние, превращая ее в нечто абстрактное и далекое.