Кристина Генри

– Прости, Джейми. Прости. Я буду слушаться. Я буду хорошим. Прости. Только не бросай меня.

Этот остров принадлежит мне.
Не «нам», заметил я. Не всем мальчишкам, и даже не нам с Питером. Только ему. Это был остров Питера.

Питер просто об этом забыл – как Питер забывал обо всем, что в этот момент не находилось прямо перед ним.

Ее пальцы переплелись с моими – и я поднес их к своему сердцу, чтобы показать все то, что не умел сказать.
А потом я очень быстро поцеловал ее в щеку, отпустил ее руку и убежал, а она со смехом побежала за мной – и весь мир словно засмеялся вместе с ней. Смех у нее был просто удивительный: словно серебряная мелодия, бегущая у тебя в крови.

Но я устал. Так устал!

Я еще никогда не радовался отсутствию Питера – и что-то внутри у меня словно сдвинулось. Минуту мои ноги словно огнем жгло, а потом все прошло… и я ясно ощутил, что стал выше, чем был только что.

Такой интерес к благополучию других был для Питера необычным. Я воззрился на него.
– Мне не хотелось бы, чтобы с тобой что-то случилось, Джейми. Ты был первый – и ты по-прежнему мой любимец.
И тут он улыбнулся. Ох, эта его улыбка! Именно эта улыбка утащила меня из Другого Места, из-за этой улыбки я готов был сделать для него все, что угодно.

Мне хотелось навсегда оборвать этот смех.
Питер долго смотрел на меня. Я дал ему смотреть.
Я не мог угадать, о чем он может думать. Я знал только, что остановлю его, если он попытается отправиться в Другое Место. Я устал хоронить мальчишек. На меня навалилось постоянное ощущение горя, и каждый раз, когда я видел, как Чарли или Сэл улыбаются, я думал только о том, что и их тоже потеряю.

Я вдруг подумал: а каково это – быть взрослым? Может, ты всегда ощущаешь на себе груз, чувствуешь, как заботы давят на тебя, словно ноша, которую нельзя стряхнуть? Тогда не удивительно, что Питер может летать. У него нет забот, которые прижимали бы его к земле.

он опасный, этот остров. Он вовсе не такой, какой обещал Питер – какой я ожидала.
– А что ты ожидала?
Она пожала плечами и беспокойно дернула лежащими на коленях руками.
– Вроде рая, наверное. Счастливое место – чистое, светлое, где все друг к другу добры, и еды вдосталь.