Лекции по русской литературе XX века. Том 4

Когда-то Веллер поставил перед собой довольно простой вопрос – почему, если человек знает, что такое добро и зло, он всё равно любит делать сознательное зло? И ответил. Человек стремится не к добру и не ко злу, а к максимальному диапазону эмоций, ему хочется совершать максимальные действия, отсюда следует довольно простая лемма, что главная задача человека – это сначала уничтожить мир, а потом пересоздать его. Вот когда эта теория, открытая тридцатилетним Веллером дождливой летней ночью, стала обрастать художественной плотью, стала превращаться в рассказы, выяснилась великая опасность этой теории, потому что она действительно отрицает очень многие социальные или гуманистические человеческие стремления. Попробуйте сказать человеку, что он стремится не к добру, попробуйте ему объяснить, что он стремится к максимальному эмоциональному диапазону

Айтматов модернист, причём модернист убеждённый. Достаточно сказать, что, когда он в 1987 году возглавил «Иностранную литературу», первое, что он сделал, – весь 1988 год печатал «Улисса». И это, в общем, не случайно, потому что крайний модерн и крайняя архаика смыкаются.

сталкиваясь с жизнью, любое мировоззрение разлетается. Правды никакой нет, кроме этих осколков, точек истины.

Особенно интересно, что конец семидесятых – это время новых женских образов, появления на первом плане женщины – прежде всего в кино: «Время желаний», «Старые стены», «Москва слезам не верит», «Странная женщина», «Сладкая женщина», «Тема», «Прошу слова». Это довольно горькая и трагическая вещь. Почему женщина становится главной героиней? Потому что мужчины уходят на второй план.

Умберто Эко когда-то сказал, что главное в литературе – это нарративный импульс: зачем, почему я хочу это рассказать?

Он в интервью мне как-то сказал: «Зачем говорить „кавказское“, когда можно сказать „архаическое“?»

Большинство русских романов, во всяком случае, знаменитых, имеют в своих заголовках союз «и», но имеет он не соединительную функцию, а звучит как «зато». Война, зато мир; отцы, зато дети; преступление, зато наказание – чувствуется явное противопоставление. И это «зато» – пожалуй, самое главное русское слово.

«Чтобы овладеть хорошим юмором, надо дойти до крайнего пессимизма, заглянуть в мрачную бездну, убедиться в том, что там ничего нет, и потихоньку возвращаться обратно. След, оставленный этим обратным путём, и будет настоящим юмором».

в каком бы положении ты ни был, где бы ни жил, каковы бы ни были твои стартовые возможности, если ты поймёшь, что у тебя нет иного выбора, ты перевернёшь мир.

«В чём смысл жизни? – Сделать всё, что можешь».