Разногласия. №5

Если письмо — это власть (по мысли де Серто), то дневниковые записи — власть над собой, позволяющая понимать себя и управлять своими действиями в мире.

Именно в этом-то фокус: нет никаких гарантий удачности или судьбоносности встречи с современным искусством (как и встречи с психоаналитиком). Поэтому и важна идея современного искусства — как особого места, особой позиции в современности, которую, возможно, занять никто и ничто не может.

Петру Мамонову — знаете, из «Звуков Му»?

Евгения Антуфьева с бабочкой в алтаре церкви

Бони 1968 года. Бони явно не ставил банкиров, художников и рабочих на одну доску — для него их отношения были резко противоречивыми. Но на вашей выставке «Семья рабочего» Бони как бы лишена своего антагонистического накала и помещена в совершенно иной контекст — среди работ, посвященных перекуру и отдыху.
— Да, вы правы — мне нравится субъективно поступать с работами и деконтекстуализировать вещи. Я понял эту работу так, что рабочий показан в момент отды

она не спекулирует на громких именах (за исключением скромного вклада Эдриан Пайпер), а представляет поколение художников, большинство из которых еще не заезжены в безостановочном круговороте биеннале.

Люди различных возраста, расы, этнической и сексуальной принадлежности, словно в политкорректной рекламе девяностых, носят куртки, свитера, худи и спортивные костюмы с названиями известных книг: «I Love Dick» Крис Краус, «The Coming Insurrection» The Invisible Comittee, «This Is Not a Program» феминистского коллектива Tiqqun, «Ганнибал Лектер, мой отец» Кэти Акер, «Половая связь» Адреа Дворкин и других радикальных текстов, почитаемых миром искусства.

которая не только оказывает терапевтическое действие, помогает забыть про утрату территорий и городов, про потерю статуса сверхдержавы, про экономический кризис, но и способствует формированию новой гордой самоидентификации. Этому способствует и идеологический поворот власти от идей воспитания “нового человека” к задачам возвращения к “ветхому человеку”, погруженному в прошлое своей семьи, своих земляков, своего этноса». (Полная версия комментария будет опубликована в журнале «Искусство»,

в белых парусиновых штанах под руку с женой и дочкой, гражданин взглядом собственника осматривает плоды завоеваний. Предки сражались за империю. А ему выпала сладкая доля почивать на лаврах. Вечно праздновать победу “за себя и за того парня”. ВДНХ навевает своим адептам состояние эйфорической расслабленности и как бы заслуженной дедами праздничности. От нынешнего поколения не требуется ни подвигов, ни ударного труда. Ему предлагают расслабиться и погрузиться в ностальгическую утешительную грезу, ко

Для ВДНХ была позаимствована модель “колониальных садов” Британской и Французской империй XIX века. В Париже в Венсенском лесу такой сад с хижинами, пагодами и крокодилами до сих пор принимает посетителей. Вокруг главной, государственной, оси насажены национальные павильоны вассальных народов. Хотя бывшие республики СССР обрели независимость, их павильоны на территории ВДНХ свидетельствуют о вовлеченности этих регионов в “сферу интересов” мнимой сверхдержавы — России.