Город лестниц

«Предположения ничего не стоят, – напоминает себе Шара. – Ты ничего не знаешь наверняка, пока не узнаешь это наверняка».

Шрамы – окна в боль

– Лед – это личное дело воды, – говорит человек в оранжевом. – Температура ветра – это личное дело ветра. А температура моих ног, рук и прочего – мое личное дело.

– Лед – это личное дело воды, – говорит человек в оранжевом. – Температура ветра – это личное дело ветра. А температура моих ног, рук и прочего – мое личное дело.

– Что еще за «обморожение»? – спрашивает Сигруд. – Никогда о таком не слышал.
– Вы что, хотите сказать, – отзывается доктор, – что у дрейлингов обморожения не бывает?
– У нас бывает сильно холодно, – тут Сигруд мощно прикладывается к посудине, – и несильно холодно.

«Неужели так и формируются правительства? Заваливаешься среди ночи в палату к раненому и требуешь от него немедленно принять решение…»

С весьма кислым выражением лица Незрев замечает:
– Жопу пытаетесь прикрыть, да?
– Не без этого.

Город все помнит. И все знает. Прошлое вошло в его кровь и плоть и ныне разговаривает умолчаниями с теми, кто имеет уши и слышит.

она даже представить себе не могла истинную ценность книг, возможности, которые они предоставляют: что их можно сохранить для вечности, запасать их, как инженеры запасают воду, только это бесконечный ресурс времени и знания, хранящийся в чернилах и бумаге и выстроенный вдоль полок… Что это память, принявшая физический облик, совершенный и неизменный

– Они полагают себя свободными, – сказал он. – Но истина в том, что они порабощены собственными желаниями.