Вперед, к прекращению роста! Эколого-философский трактат

Чтобы жить лучше, надо жить иначе

«Экология носит подрывной характер, – пишет Корнелиус Касториадис, – поскольку она ставит под вопрос капиталистическое воображаемое, которое господствует на планете. Она отвергает его главный мотив, согласно которому наша судьба – беспрерывно увеличивать производство и потребление. Она показывает катастрофическое влияние капиталистической логики на естественную среду и на жизнь людей» (Cornelius Castoriadis, «L’écologie contre les marchands» // Une societe à la derive, Seuil, Paris 2005, p. 237).

Те, кто верят, будто можно достичь бесконечного роста в конечном мире, зачастую обращают внимание на то, что не всякая экономическая деятельность предполагает потребление энергии и что довольно заметная доля экономики уже стала «нематериальной» – в той мере, в какой она опирается на услуги, обработку информации, коммуникацию, электронику и т. д.

Именно эффект рикошета позволяет понять то, что, каждый раз, когда удается сэкономить энергию или сырье для производства определенного товара, положительный эффект этого выигрыша сводится на нет вытекающим из него стимулом к потреблению и увеличением количества произведенного товара. Например, машина, потребляющая меньше топлива, стимулирует к тому, чтобы проехать на ней больше километров, чем машина

с большим потреблением, поскольку она попосту позволяет за те же деньги проехать больше. Точно так же миниатюризация электронных устройств стимулирует их потребление, быстрый транспорт позволяет совершать всё более дальние поездки и т. д. Сокращение потребления энергии на ту или иную единицу услуги или товара в результате приводит к общему увеличению потребления, тем более что возрастает и количество произведенных продуктов. С одной стороны, уменьшается объём сырья, необходимого для создания одной единицы продукции, но с другой, число этих единиц повышается, а общая величина экологических издержек оказывается, соответственно, всегда больше. Именно поэтому в период 1970–1988 гг. в странах ОЭСР потребление энергии на единицу товаров или услуг уменьшилось на 25 %, тогда как общее употребление энергии выросло на 30 %! Другой классический пример – внедрение компьютерного оборудования, которое, по некоторым мнениям, должно было привести к резкому падению потребления бумаги. Но получилось наоборот, поскольку все пользователи интернета получили по личному печатному станку и смогли переносить на бумагу любые документы, находимые ими в сети.

«Проблема устойчивого развития, – писал Ален Кайе, – рождается из того факта, что весь комплекс рыночного производства рентабелен лишь в той мере, в какой частный производитель бесплатно изымает и растрачивает невосполнимые природные ресурсы или же заставляет других терпеть ущерб и загрязнения, за которые он ничего не платит»[38].

Богатство в том виде, в каком оно представляется ВВП, – это, следовательно, не богатство в чистом виде, поскольку из него следует вычесть стоимость растраты природных ресурсов, а также «внешний ущерб» или «отрицательные экстерналии», то есть всевозможные издержки, порожденные деятельностью экономических агентов, которые они, однако, никак не покрывают (загрязнение рек и почвы, выброс углекислого газа и т. д.). Это различие между ВВП и реальным «богатством» особенно четко проявляется в случае транспорта: если бы нас заставили платить за транспорт по его себестоимости и включили бы в эту сумму внешние издержки, то есть все прямые и косвенные траты, порождаемые им, вскоре бы стало понятно, что большая часть транспорта станет просто нерентабельной.

Теория сокращения развивалась на основе именно критики этого весьма важного инструмента измерения – ВВП. В основном, она бьет по двум пунктам. Первый связан с констатацией того, что ВВП измеряет экономический рост лишь при той посылке, что все остальные параметры остаются неизменными. Он отображает не благосостояние или качество жизни, а лишь добавленную стоимость продуктов и услуг, которыми обменивались экономические агенты, каким бы ни был источник этого обмена – негативным или позитивным. Несчастные случаи, болезни, природные катастрофы – всё это учитывается ВВП в качестве прихода, если все события такого рода выражаются в экономической деятельности. Например, во Франции ураган декабря 1999 года способствовал повышению роста на 1,2 %. Также положительно влияют на него и некоторые загрязнения. ВВП, можно сказать, меряет как живых, так и мёртвых.

С другой стороны, ВВП никак не учитывает обеднение, которое следует из исчерпания природных ресурсов.

Румынский экономист Николас Джорджеску-Реген (1906–1994 гг.), работавший профессором в университете Вандербильта (Теннесси), первым представил сокращение в качестве неизбежного следствия пределов, налагаемых самой природой. Его фундаментальный тезис заключается в том, что экономическая деятельность – это процесс разрушения материи[35]. Джорджеску-Реген опирался, в основном, на второй закон термодинамики, закон энтропии, открытый в 1824 году Сади Карно. Энтропия определяет необратимый процесс: механическая энергия, используемая в промышленности, преобразуется, по большей части, в тепло; и эта тепловая энергия после её рассеяния уже никогда не сможет снова стать механической энергией. Джорджеску-Реген подчеркивает: то же самое относится и к энергетическим ресурсам Земли, которые по определению составляют ограниченный, невозобновимый капитал. По его мнению, вся классическая либеральная экономика вдохновляется образцом ньютоновской механики, которой неизвестна термодинамика и закон энтропии, то есть необратимость преобразований материи и энергии. Эта экономика не проводит различия между запасами и потоками, капиталом и доходами от окружающей среды. Поскольку же экономический процесс по природе своей энтропийный, сокращение производительной деятельности, с точки зрения физики, – неизбежное следствие[36].

Либералы считают, что, когда определенный ресурс исчерпывается, его цена поднимается, что ведёт к уменьшению спроса. Следовательно, в исчерпании того или иного ресурса нет ничего опасного, поскольку «невидимая рука рынка» решает проблему: цена, представляющая объективную меру редкости и, следовательно, реальной ценности ресурса, становится слишком высокой для потребителей и промышленников, а потом последние переориентируют свой выбор и начинают инвестировать в новые средства производства. Однако эта теория неприменима в случае природных ресурсов, поскольку спрос невозможно уменьшить (если сохранять современный образ жизни), а ресурсы незаменимы. Мы оказываемся в ситуации наркомана, который всегда будет стремится купить наркотик, какова бы ни была его цена, поскольку ничто не сможет ему его заменить. Кроме того, когда определенный экономический сектор выходит в своем производстве за границу устойчивой эффективности, инвестировать в ответ на повышение цен – значит просто ускорять крах этой деятельности[28].

Кеннет Боулдинг говорил: «Тот, кто считает, будто экспоненциальный рост может неопределенно долго продолжаться в конечном мире, просто безумец – или экономист»!