Библия ядоносного дерева

Конго — отличное место, чтобы научиться читать одну и ту же книгу много раз. Когда льет сильный дождь и мы на много часов оказываемся пленниками в собственном доме, мои сестры жутко скучают. Однако есть же книги! Звенящие слова на бумажной странице призывают мои глаза потанцевать вместе с ними.

Бельгийцы продолжали твердить о правлении отеческой рукой.
— Отеческой рукой? Вот как вы это называете! — Она покачала головой. — Использование этих людей в качестве рабов на своих каучуковых плантациях, в рудниках и бог знает где еще! Слышали, что тут происходит, Фрэнк, считаете, мы такие уж простаки? Да даже тут, в деревне, есть люди, рассказывающие такое, от чего волосы дыбом встают. Одному старику отрубили руку в Кокилхатвиле, и он убежал оттуда, истекая кровью!
Папа метнул в нее взгляд.
— Да брось, Натан. Я говорила с их женами. — Мама посмотрела на миссис Картофельная Голова, которая хранила молчание.
— Мы ведь тогда понятия не имели. — Теперь она говорила тихо, будто только сейчас осмыслила все в целом. — Ваш король Бодуэн живет за счет богатств этой земли, вот что он делает, и предоставляет нищим врачам-миссионерам и таким бескорыстным самоотверженным людям, как мой муж, заботиться о простейших нуждах ее народа. И это называется отеческим правлением? Черт подери!

Они перевернули несколько страниц и показали мне карикатуру: большой, жирный, лысый Никита Хрущев в своей коммунистической униформе, держась за руки, танцевал с тощим туземцем-каннибалом, у которого были большие вывороченные губы и кость в волосах. Хрущев пел: «Бинго-Банго-Бонго, не уйду из Конго!»

Я стала читать страницу, на которой они ее развернули: «Советский план продвигается в Конго». В статье утверждалось, что Хрущев в рамках своего плана мирового господства намеревается захватить власть над Бельгийским Конго и лишить невинных дикарей возможности стать свободным обществом. Господи, да по мне, если Хрущеву нужно Конго, пусть берет его.

если с кем-то это и должно было случиться, то именно с Руфью-Майей. Она ломится по жизни так, будто запланировала прожить ее всю до двадцати лет.

Но вот что я вам скажу: в Конго способности мало чего стоят, если даже такому, как Нельсон, не разрешают учиться в колледже, как нам, девочкам Прайсам. По словам Андердаунов, бельгийцы не приветствуют свободомыслия среди местного населения.

И я удивлялась, как жизнь и смерть религии зависят от легкого дуновения ветерка. Он относит в сторону запах добычи, и хищник промахивается. Один бог вдыхает жизнь, другой выдыхает ее.

Метусела, как и я, калека: Обломок Дикой Африки. Со дня пришествия Христова он жил на семнадцатидюймовом насесте, и его обзор ограничивался размерами нашего двора, теперь в распоряжении птицы весь мир. Но зачем он ему? В его крыльях нет мышечной силы. Они атрофировались, вероятно, навсегда. На месте грудных мышц у него — мешок, отвисший под тяжестью человеческих слов, похороненных в нем, свободных от смысла, как птица в небе, неслышных! Порой Метусела взмахивает крыльями, будто вспоминает, как летать, — так он сделал в первое, ликующе-страшное мгновение свободы. Но в ту же секунду чувство свободы и умерло в нем. Теперь, расправив крылья, он сразу складывает их снова, вытягивает голову и ковыляет вразвалочку по своему скучному пути: с ветки на ветку.

Наблюдала и группы пигмеев. Улыбаясь, они обнажают зубы, сточенные до острых клинышков. Эти люди приветливы и неправдоподобно малы. Понять, что это взрослые, можно только по бородам у мужчин и грудям у женщин, да по тому, как они двигаются, оберегая детей. Они всегда замечают тебя первыми и застывают неподвижно, как стволы деревьев.

желое ведро в единственной здоровой руке, поэтому я шла медленно — ленно-мед шкомсли ашл-я. Возвращаясь с водой, привыкла по дороге произносить фразы задом наперед или переставляя слоги, ведь концентрация памяти облегчала ходьбу.