Люблю, скучаю… Ненавижу

Никогда не теряйте время – целуйтесь. Поцелуи под луной – самые лучшие из всех поцелуев. Это я теперь точно знаю

Ни мечты, ни надежд, ни биения сердца в груди

Любовь – это говорить и разговаривать, слушать и слышать

Иногда дружба требует от нас слишком больших жертв

– А если серьёзно. – Я вплёл пальцы в волосы девушки и посмотрел ей в глаза. – Вся наша жизнь это лишь череда испытаний: мелких и крупных. Справился с одним, переходишь на следующий уровень – там бонусы и новые испытания. Главное, собрать больше очков, пройти больше уровней и получить удовольствие от процесса.

– Это ты к чему? – Её глаза озарились светом.

– К тому, что мы с тобой всё выдержим.

– И никогда не спите под разными одеялами. – Добавила бабуля. – С этого всё начинается! Эти чёртовы одеяла рушат браки!

– Вот это, кстати, правда. – Сделав глоток, кивнула мама. – Мы с папой однажды чуть не развелись из-за этого.

– Перестань! – Рассмеялась я. – Разве вы с ним когда-то ссорились?

– Конечно! Просто вы никогда не слышали. – Заверила она. – Я же люблю твоего отца, детка. К тому же, если мы когда-нибудь разведёмся, мне придётся похудеть килограмм на двадцать и снова ходить на свидания, а мне лень. И вообще, мне придётся туго потому, что у меня из отложений только жировые, так что я в пролёте.

– Мама!

– Совет первый. Никогда не мешай вино и шампанское. – Покосилась на маму бабуля. – И запомни, что тренер, психолог и бармен – три самых важных человека во взрослой жизни женщины! Вот и все советы.

– Тогда я забираю своё одеяло обратно! – Устало сказала она и потянула ткань.

Карина хотела подняться, но я ей не дал. Не успела она даже пискнуть, как я хищно притянул её к себе.

– А ну убр… – Её слова утонули в страсти нашего поцелуя.

Я чувствовал, как громко колотилось её сердце, и это буквально срывало мне башню. Очень скоро легкие касания губ и языков превратились в жадные укусы, а мягкие прикосновения в требовательные нажатия и даже в щипки.

Я видел, как глаза девушки потемнели от голода, меня и самого уже трясло от желания – как в лихорадке.

Через секунду мои руки уже были везде: в её волосах, на лице, на спине, на бёдрах. На пол полетели наши футболки, шорты, но битва ещё продолжалась, и никто не собирался уступать.

Её хрупкие ладошки исследовали моё тело с таким остервенением, будто никогда не знали его, или будто хотели наказать – каждым касанием, каждым нажатием, каждым ударом.

Это была схватка, в которой не бывает победителей. Это была встреча двух сумасшедших, которые вгрызались друг в друга, желая испить до дна – до самой последней капли. Мы потеряли остатки разума, и для нас больше не было никаких границ.

Карина дёргала пояс моих боксеров и нервно прикусывала мои губы, злясь, что так трудно избавлять от одежды того, кто придавлен тяжестью её собственного тела. И мне приходилось приподниматься, чтобы помочь ей избавить меня от неё, точно от ненужной шелухи. Мы возились, ругались, целовались, раздевались, и вообще, происходило чёрт знает что – которое только заводило нас ещё больше.

Наконец, одурманенный пьянящими поцелуями девушки, я сорвал с неё последнюю преграду – её бельё. А затем крепко сжал пальцами её бедра и рывком усадил Карину на себя.

Сама того не желая, она застонала и прошептала моё имя:

– Макс…

Я судорожно притянул её к себе и закрыл её рот поцелуем.

«Я знаю. Знаю… Молчи…»

Двигаясь в одном ритме, терзая друг друга неистовыми поцелуями и обжигая дикими ласками, мы всё ещё помнили, что самое главное – любить друг друга тихо. Так, чтобы никто нас не услышал.

Даже теперь. Даже сейчас. Здесь.

Неужели, я отпущу эту девушку снова? Неужели, смогу?

– Эй. – Раздался её голос сквозь шум моря и переливы мелодии.

Я даже не шелохнулся. Мало ли, что привидится в воспалённом воображении потерявшего голову идиота.

Музыка продолжала плавно качать меня на своих волнах.

– Ты что, уснул? – Уже громче над ухом.

Я и не думал открывать глаз. Её голос – тоже музыка. Пусть играет.

Она проворчала что-то. Кажется, ругательство. Неужели, не привиделось?

Я открыл глаза, но её уже не было. Кажется, хлопнула балконная дверь.

Ушла?

Я потянул носом густой солёный воздух с привкусом дыма от костра. В нём ощущались и лёгкие нотки её духов.

«Она была здесь. Точно была».

Я сдёрнул один наушник и прислушался. Тихо. Ничего, кроме шелеста волн.

Но только смежил веки, как вновь послышались её шаги.

– Вроде взрослый человек, а всё туда же. – Брюзжала она. – И что на кровати-то не лежится. Простыть ведь можно…

Ароматы мёда и апельсинов уже щекотали мой нос.

Я чувствовал, как она склонилась надо мной, как пряди её волос нежно коснулись моего лица. Ощутил, как она потянула наушники, сдёрнула их с меня и отбросила в сторону. Что-то тёплое и мягкое накрыло моё тело.

Что это?

О, это она принесла для меня одеяло. Укрыла, поправила.

– Надеюсь, ночью пойдёт дождь. – Пробубнила она себе под нос, подтыкая одеяло. – И ты промокнешь, Гадов.

И тут я рискнул приоткрыть веки.

Карина была прекрасна. Сине-сиреневые сумерки осели на её коже, впитались перламутром в волосы, в одежду, и сделали её чёрные глаза ещё темнее, но вместе с тем и прозрачнее. Смотреть в них было так же восхитительно, как смотреть в саму вечность.

От завораживающего зрелища у меня перехватило дух.

– А-а… – застыла девушка, склонившись над моим лицом. – Так ты не спишь?

Я всё ещё тонул в её глазах, точно в тёмной воде. У меня не было сил пошевелиться, поэтому я лишь улыбнулся.

Бабушка нахмурилась и подтянула повыше плед:

– У меня голова гудит. Ты слышала эти чудовищные звуки, которые эти ужасные дети извлекали из тромбона? Как будто кто-то, извиняюсь, бзданул в медный таз! Или решил подвинуть табуретку, не отрывая от нее своей задницы! Пф, да многие и без тромбона так могут!