Шестерка Атласа

– Неужели необходимость в эмоциональной привязанности совсем не внушает тебе отвращения? – проворчала Париса, поглаживая кончиками пальцев ее шею и лениво теребя прядки. – Мужчины особенно требовательны, выпивают нас досуха. Неси их бремя, лечи их раны… Мужики всегда в поиске хорошей женщины, но что они предлагают взамен?

Многие, неверно, видят время ползущей вверх линией, кривой роста и прогресса, но историю пишут победители, и их рассказ может исказить его форму.

– Я люблю тебя. Вот почему ты не повернешься ко мне спиной, даже при всем желании. Тебе известны мои недостатки, но ты жаждешь их; ты их вожделеешь. И чем я хуже, тем отчаяннее ты желаешь меня простить.

Когда потакаешь своим капризам, окружающие становятся не в меру враждебными, недоверчивыми. Они предпочитают предсказуемость привычек, небольших традиций; чем незначительнее, тем лучше. По утрам – завтрак, по сигналу гонга – ужин. Нормальность их успокаивает. Все отчаянно желали жить без страха и в отупении.

Он нуждался в короле с твердыми принципами, хотя сам не знал собственных.

Либби была героем. Париса злодеем. В конце обе познают разочарование.

Нико и Рэйна – такие важные и корыстные, что их можно вовсе не считать.

Тристан – солдат. Последует туда, куда прикажешь отправиться.

Убийцей был Каллум. Это примерно то же, что и солдат, но действовал он в одиночку.

те грани твоей сущности, которые ты вроде как ненавидишь, едва ли вызывают омерзение.

– Вот и ты меня теперь считаешь черствым?

– Тебя и старый хлеб нашел бы черствым,

– Ты со мной такая настороженная, – укоризненно заметил Каллум. – Это ранит мои чувства.

– Вот уж не думала, что у тебя есть чувства.

С Гидеоном все наоборот, – добавил Нико. – Сперва ты подумаешь, что лучше никого не встречала, но потом вдруг обнаружишь, что он утащил твой любимый свитер.