Эксцессия

Полная продолжительность боевых действий — одиннадцать микросекунд. А ведь казалось, что дольше.

и вот уже сорок лет держит в узде меня. Победа ее неоспорима. Даджейль сорок лет потратила впустую, упиваясь своим горем, но по своим меркам данной себе клятвы не нарушила. А ты, Генар-Хофен, сорок лет провел без забот, потакая своим прихотям, так что, возможно, по своим меркам ты победил. Вдобавок ты некогда своего добился — овладел Даджейль. Помнишь? Ведь именно это было твоей навязчивой идеей. Твоей прихотью. А теперь мы втроем платим за наши совместные ошибки

По отдельности синтикаты большого интереса не представляли, зато обладали высоким коллективным интеллектом

Гестру Ишмефита полностью устраивало отсутствие всякой ответственности, и на Подачке он жил уже полтора века, ни разу не выбравшись оттуда, не приняв ни одного гостя и ни разу не почувствовав себя несчастным. А порой он считал себя почти счастливым.

помощью метаматических принципов, возводящих бесконечные возможности в бесконечную степень, Разумы создавали необъятные обители эпического философского экстаза.
Здесь они жили. Это был их дом. В этой виртуальной реальности они и существовали, когда не управляли кораблями, не взаимодействовали с иными цивилизациями и не планировали будущее Культуры; именно отсюда они отлучались погостить в многомерное запределье, созданное их необузданным воображением в головокружительном отдалении от небольшой точки — реальности.

Любая игра не только развлекает ребенка, но одновременно и готовит его к взрослой жизни. Игра — дело серьезное.

Эксцессия — нечто чрезмерное, чересчур агрессивное, чересчур могучее или излишне склонное к экспансии и прочее.

Можно было выбрать омоложение и/или полное бессмертие, стать частью группового разума, умереть обычной смертью, навсегда покинуть Культуру, отважившись принять радушное, но, по сути, непостижимое приглашение какой-нибудь Старшей Расы, или перейти на Хранение, задав параметры пробуждения.

Сублимированные, по сути уподобившиеся богам,

Сублимированных — независимо от того, насколько ответственными, прогрессивными и альтруистичными они были до сублимации, — понятия добра, справедливости и правосудия утрачивали всякий смысл