Нет желаний – нет счастья

Вообще в моих воспоминаниях встречается больше вещей, чем людей:

Так и брали себя измором. Малейшая попытка себя проявить понималась как дурь. Человек был как будто свободен

эта гордость стала её состоянием, выражением обретённой полноты жизни;

устала — очень устала — больна — тяжело больна — умерла.

и я испытывал боль от тотчас образовавшейся в сознании пустоты.

собственность — это ОВЕЩЕСТВЛЁННАЯ СВОБОДА.

Правда, читая книги, она воспринимала их как рассказы о прошлом, никогда — как мечты о будущем; она находила в них всё то упущенное, что ей уже никогда не наверстать. Сама она давно уже выбросила из головы любое будущее.

Люди раз и навсегда перестали ждать ответов на волнующие их вопросы, у них больше не было потребности о чём-либо осведомляться. Все вопросы стали пустыми фразами, а ответы на них были столь стереотипными, что для них уже не нужны были люди, достаточно было предметов: дорогая человеку могила, дорогое ему сердце Христа, дорогая ему многострадальная богоматерь преображались в фетиши его собственной, скрашивающей ежедневные горести смертельной тоски; человек томился у подножия этих утешительных фетишей. Ежедневное однообразие соприкосновений с одними и теми же предметами приводило к тому, что и предметы эти становились священными; не бездельничать хотелось человеку, а работать. Да ничего другого ему и не оставалось.

Редко, ничего не желая, она была чуть счастлива, чаще же, не желая ничего, она была чуточку несчастлива.