Трезвенник

Вообще говоря, искусство помалкивать — одно из самых дорогостоящих, но надо, чтобы оно отвечало вашей сути, чтобы в нем не было вызова

Нельзя возвращаться туда, где бражничал, нужно беречь сады своей юности. «Мир памяти — особый мир».

— Тебе бы стоило однажды прийти на наш «Форум». Там звучит истинная музыка будущего.
В списке любимых моих изречений было одно — чрезвычайно уместное — и я ввернул его в нашу беседу:
— Я вовсе не против музыки будущего, если только меня не заставляют слушать ее в настоящем.

Бог разделен и мир разделен — в этом-то все наше горькое горе.

Сердце религии — это тайна.

в католическом катехизисе есть замечательные слова: «Каким я родился — это дар Бога мне, а каким я умру — это уж мой дар Богу».

Однажды она прочла об исследовании, написанном шесть столетий назад двумя отчаянными монахами. Они изучали с великим тщанием договор, заключенный Богом и Дьяволом. В нем при известных обстоятельствах Бог попустительствует Сатане. Размеры этого попустительства определяются соглашением. Вот так и подумаешь, что в синтоизме есть свой резон — обещание счастья в этой, а не в загробной жизни.

теория, он, в сущности, иммунный гормон, рожденный сегодняшней амазонкой в борьбе со склонностью к нимфомании.

Он помолчал и усмехнулся.
— Теперь ты понял? Я не боюсь. У всех у нас тайный роман со Смертью. Сначала он достаточно вял, но в некий час набирает силу, жизнь становится нестерпимой, и ты произносишь сам: «Смерть, выручи!».

Вздыхая, я погасил ночник. И чем она его проняла? А впрочем, лишь расхожие мысли и, кстати, лишь расхожие фразы имеют влияние на умы. Поскольку наши умы
— ленивы.