Археология русской смерти. Этнография похоронного дела в современной России

Поломка и ремонт инфраструктуры переносятся и на последующие коммеморативные практики, по сути, заменяя их. Информанты описывают такую «разруху» как «ненормальную», но поскольку система постоянно находится в подобном состоянии, «вечный ремонт» приводит к формированию особого социального порядка и особой культуры. О подобных «культурах ремонта» писал антрополог Ян Чипчейз, отмечая, что для некоторых локальных сообществ процесс починки позволяет создавать горизонтальные социальные связи, которые обеспечивают обмен ресурсами, товарами и помогают в формировании социального статуса человека, умеющего делать «ремонт» [13].

Рис полагает, что «литании» являются основой коммуникационной среды постсоветской культуры, а трудности — неким желанным состоянием.

с точки зрения представителя администрации, ритуальная практика поминовения усопших заключается в ремонте надгробных сооружений, покраске ограды, вывозе мусора и т.п. По мнению представителя администрации, если кто-то другой будет делать это за родственников усопших, то фактически это будет означать разрушение поминальной практики. Похоронно-поминальный обряд предполагает особый режим взаимодействия с материальным миром — постоянный его ремонт.

Дорога приобретает особое значение: тело нужно сопровождать в катафалке, обязательно находиться рядом с ним во время всех тягот и проблем, которые возникают на протяжении всего похоронного процесса.

Информанты описывают такую «разруху» как «ненормальную», но поскольку система постоянно находится в подобном состоянии, «вечный ремонт» приводит к формированию особого социального порядка и особой культуры

Ни одна официальная институция в России не знает, сколько кладбищ действует на территории страны, сколько на них захоронено людей и, самое главное, кто именно захоронен [30].

Оказывается, в российских реалиях почти невозможно установить, кто именно является участником рынка ритуальных услуг. Похоронную компанию может открыть любое физическое лицо без специального образования и необходимых лицензий [27]

«У нас похоронщиком может быть любой Вася: ни учиться, ни лицензий — ничего не надо. Поэтому и дебилов столько. При этом когда надо — никто и не похоронщик вовсе! Один “просто бумажки собирает”, другой “просто машину водит”, третий “просто гроб носит”. Короче, профессии как таковой нет».

Еще несколько весьма неожиданных моментов относятся к кладбищенским инфраструктурным неполадкам. Например, могила всегда копается под определенный гроб: важна не только длина гроба, но и ширина колодки (то есть его самой широкой части). Как уже отмечалось, в России нет централизованного производства гробов, равно как и системы контроля за их качеством и соответствием ГОСТу, поэтому зачастую изготавливаются гробы весьма произвольных форм. К тому же нередко для невысокого человека покупается (или достается ему по ошибке) длинный гроб. Я не раз видел, как бригаде приходилось докапывать могилу, потому что гроб не входил в углубление по ширине колодки или по длине.

«Сегодня копали могилу почти 5 часов. Начали рано утром, в шесть. Темно и холодно, не говоря уж о том, что кладбище далеко и к нему не проедешь. С фонарями на лбу начали очищать место — ограду переместили, чтобы можно было подойти. Потом ломом долбили верхний слой <…>. Пока землю копали — кости какие-то, железки и самая ужасная проблема могильщика — камень. Оказался большой булыжник, еле-еле достали, ушло на это еще час. Кости складывали рядом»