Созерцатель

Когда мы погрязли в окопной войне, в ход шло не только то, что стреляло, сжигало и травило, но и что рубило, кололо и дробило. Винтовки со штыком не всегда оказывались эффективны в узких пространствах, поэтому солдатский гений искал свои варианты для рукопашной бойни. Начиная от траншейных дубинок: палок, оббитых гвоздями, стальных стержней с накрученными на них гранеными гайками, молотков, одноручных кувалд или тяжелых гаечных ключей – и заканчивая всевозможными ножами, тесаками и трофейными искирскими мечами. В последний год войны наши мозговитые ребята из Научно-технической лаборатории Министерства обороны придумали «Модель-А», которую в пехоте прозвали «Мясником».
Стальной уродец для штурмовых инженерно-саперных отрядов скрывал в рукояти микрокапсулу с моторией. После ее активации тесак жил всего лишь несколько секунд – этого хватало на пару ударов до того, как освобожденная энергия плавила клинок, превращая его в огненные капли. Но этих двух ударов хватало не только для того, чтобы одним движением разрубить человека от макушки до паха, но и перерубить ствол пушки, словно тот был слеплен из грязи. В руках у «кротов» «Мясники» были не только инструментом, с легкостью уничтожающим преграды на пути наступающей пехоты, но и страшным оружием

Чем ниже я спускался, тем громче становилась музыка. В «Кувшинке» не было своего оркестра. Заведение здесь не настолько шикарное, как в Бурсе или Земле Славных. Там они могут позволить себе и электрический свет в бессчетном количестве самых ярких ламп накаливания, и оркестр, играющий квикстеп, фокстрот и даже новомодный рэгтайм, завезенный на континент из Конфедерации Отцов Основателей. Здесь же крутил пластинки патефон, и публика слушала иную музыку. Им больше по нраву заунывные песни о бедах, печали и любви. Вроде «Сухой корочки», «Полюбил жену соседа» или «Горе преступника». Впрочем, порой никто не был против и «Как вспыхнут огоньки» или «Милашки Долли». Но для этого следовало хорошенько набраться

Он кивнул, подтверждая, что слышал мои слова, и повернул голову к дальнему столу, где бушевал Осмунд.
– Черт вас всех подери! – возмущенно рычал тот. – Какие, к собачьим чертям, документы у черного?! Он раб, у него не может быть паспорта, господа! Вы же не просите паспорт у моей шляпы или трости?! Он моя собственность, и моего слова вам должно быть достаточно